– Андрей Иванович, считается, что больших успехов в спорте легче добиться, если родители ребенка – сами в прошлом спортсмены. У вас получилось по-другому…

– Да, мои родители были далеки от спорта. Но мне было поставлено условие – обязательно заниматься спортом. Стал искать себя. Начал с бокса. Занимался упорно, целых три месяца, до первых спаррингов. Но потом понял, что мне не доставляет радости бить человека по лицу. Да и своих глаз у меня только два. Ушел. Мама перекрестилась, сказала: «Слава богу», – а я решил попробовать себя в легкой атлетике. Там тоже надолго не задержался. Хотел записаться в футбол, но родители были категорически против. Не могу сказать, что я был примерным ребенком, но пойти против их воли не мог. А потом встречаю как-то соседского мальчишку. Он говорит: «Я гандболом занимаюсь. Мы там уже две недели в футбол играем. Пошли со мной, за компанию». Сказал родителям и получил их согласие. Я сразу заболел гандболом. Есть в нем какой-то особый драйв.

– И вас сразу поставили в ворота?

– Я не помню точно, как это произошло. Мой первый тренер Юрий Зайцев говорил, что в какой-то момент, в процессе игры, два-три раза бросили по воротам довольно трудные мячи. Я извернулся и отбил. Ему это показалось определенным знаком. И с того момента я остался в воротах. Уровень подготовки вратарей тогда был довольно низкий. Специально нас никто не готовил. Тренеры были озабочены созданием команды, а вратари предоставлены сами себе. Каждый выплывал, как мог.

– В одном из своих интервью вы сказали, что и в основной состав национальной команды попали в общем-то случайно.

– Это не я сказал, а журналисты так говорят. В спорте случайностей не бывает. Спорт высших достижений – это тяжелая, каторжная работа, на пределе человеческих сил. Колоссальное нервное напряжение. Если хочешь чего-то добиться, отказываешься от многих мирских радостей. Приносишь в жертву иногда самое дорогое. Да, спорт часто бывает безжалостным. И в нем, как и в остальной жизни, выживает сильнейший. Но это нормальная, здоровая конкуренция. Мы с моим товарищем по команде и главным конкурентом Игорем Чумаком играли в одном клубе – СКИФе. Приглашение в сборную пришло сразу на двоих. Мы вместе стали готовиться к Олимпиаде. Играли примерно на равных. Но я отстоял большее количество матчей, и это было замечено. К тому же Игорь получил травму. Но мы с ним остались друзьями. Две Олимпиады выиграли. У нас квартиры рядом в Краснодаре.

– Спортсмены, как правило, суеверны. У вас были приметы или обряды, которые вы соблюдали?

– Были, конечно. Наколенники, носки и кроссовки надевал с левой ноги. Еще у нас есть традиция – на Олимпийских играх вратари носят мячи. В Сеуле я носил мячи – мы выиграли золотые медали. В Барселоне носил – опять выиграли. В Атланте тоже носил, но мы проиграли. Даже будучи трехкратным олимпийским чемпионом, я продолжал их носить. А вот в Афинах не носил…

– Ваше выступление на Олимпиаде в Афинах специалисты называют одним из лучших в вашей спортивной карьере. И было очень обидно, что при такой фантастической игре вратаря мы проиграли полуфинал немецкой команде и заняли лишь третье место.

– Зато в четвертьфинале мы обыграли французов – лучшую команду мира! А немцы объективно были сильнее нас. Но не в мастерстве. У них была длинная скамейка запасных, два равноценных состава. А у нас «основа» – 6–8 игроков, да еще возрастных. Ветеранам не хватило сил, а молодым – наглости, куража и опыта. Нас нельзя упрекнуть в том поражении. Мы серьезно готовились, старались, бились. Отдали все силы. Та Олимпиада была нашей лебединой песней. И «бронза» была нам не менее дорога, чем «золото».

– Вы уже почти год не играете. Каким видите мужской гандбол со стороны?

– После отставки Владимира Максимова (главный тренер сборной. – «НИ») на чемпионате мира в Тунисе сборная произвела на меня удручающее впечатление. Мы прошли группу без потерь только потому, что она была… никакая. Потом не выиграли ни одного матча. И стали, впервые за всю историю нашего гандбола, восьмыми. После возвращения Максимова ситуация выправляется. В октябре, на Суперкубке в Германии, стали третьими. Я видел этот турнир. Все нормально. Считаю, что Максимов на правильном пути, а пауза пошла ему на пользу. Он все проанализировал, посмотрел на своих ребят, на соперника другими глазами. Ездил везде с командой как зритель. Зачастую со стороны можно увидеть гораздо больше, чем изнутри. Плюс отдохнул, может быть, впервые за 27 лет. Сочетать работу в сборной и клубе – непосильная ноша. Это немногим удается. Всегда удивлялся работоспособности Максимова. Если говорить начистоту, наш гандбол только и держится на его профессионализме, энтузиазме и железной воле. На его тренерской харизме. Сейчас в сборной есть хорошие, талантливые игроки. Но один талант, без труда и желания, ничего не стоит. Максимову еще предстоит бороться – с ними и за них. Ему надо заразить ребят своими идеями, а им научиться его понимать… Он человек сложный. Строгий, требовательный, иногда жесткий и беспощадный. Но ведь он предъявляет такие же требования и к себе. И эти его принципы проверены жизнью.

– Каким вратарям приходится труднее – гандбольным или футбольным?

– Любое вратарское ремесло не просто освоить. Но все-таки, думаю, в гандбольных воротах «стоять» труднее. Мяча в полкилограмма весом, пущенный со скоростью 120–130 км/ч с близкого расстояния, зачастую просто не видно. У нас все броски продуманы, тщательно отрабатываются. И вратарь обязан их все знать. Я разработал целую систему своей игры. Просматривал километры видеозаписей, все просчитывал. Учитывал законы биомеханики, теорию вероятности, которую в быту мы называем «законом подлости». Изучил стиль и манеру игры почти всех лучших форвардов мирового гандбола. При семиметровом броске (гандбольный пенальти. – «НИ») мог оказать на бьющего психологическое давление и попытаться вывести из равновесия. Кому-то улыбнешься, бывало, а кому-то пару «ласковых» скажешь. Раньше такие короткие дискуссии разрешались. Но главное – нужно было посмотреть в глаза сопернику. Глаза говорят вратарю очень многое.

– А вас с такими физическими данными, знаниями и опытом не пытались переманить в тот же футбол?

– Нет, не пытались. Да я и не променял бы гандбол ни на что. Даже когда на тренировках гонял в футбол, в ворота не хотел вставать. Скажу вам по секрету – я и в гандболе всю жизнь, стоя в воротах, мечтал быть полевым игроком. И в товарищеских турнирах, где можно подурачиться, с удовольствием играл в поле. Мне это помогало понять психологию нападающего.

– После ухода из большого спорта вы пришли в большую политику. Но это совершенно разные виды деятельности. Почему вы сделали такой неожиданный выбор?

– Это не я выбирал, а меня выбрали. И это не назначение. Когда представляешь свою страну на крупных международных турнирах и в честь твоих побед исполняют государственный гимн, поднимают флаг, ты уже в какой-то степени причастен к делам государства. Я 15 лет проработал за рубежом – во Франции, Германии и Хорватии. Видел, как построена там спортивная система и система воспитания молодежи. А теперь у меня появилась возможность применить эти знания и принести реальную пользу своей стране. Считаю, что мне сам Бог велел прийти в политику.

– Говорят, когда человек получает власть, он теряет в себе Бога…

– Вы хотите сказать – душу и совесть? Очень многое зависит от воспитания, от тех качеств, которыми наделили тебя родители. Испытание славой я выдержал. Звездной болезнью не заболел. Испытание властью, думаю, тоже выдержу. А чем тут гордиться? Это работа. И довольно тяжелая. А потерять совесть можно и не имея власти. У человека всегда есть выбор – держать совет со своей совестью или нет. Он может упасть очень низко и подняться очень высоко. И всегда знает, когда поступает недостойно. Совесть ему подсказывает.

– С тех пор как были подтверждены ваши сенаторские полномочия, удалось что-то сделать для спорта?

– Сейчас идет обсуждение новой редакции закона о спорте. Несмотря на то что российский спорт – это целая индустрия, спортсмены по-прежнему остаются одним из самых незащищенных слоев общества. Особенно остро стоит вопрос о страховании спортсменов, выступающих за национальную сборную. Проект новой редакции закона уже прошел экспертизу в правительстве и в весеннюю сессию будет вынесен на первое чтение в Госдуму. Необходимо также внести поправки к закону о налогах, чтобы состоятельным людям было выгодно вкладывать деньги как в спорт высших достижений, так и в детский спорт. Мы выходим с этим предложением на Министерство экономики, но пока не нашли там понимания.

– Вы столько лет отдали гандболу. Не скучаете по своему любимому виду спорта?

– Я все время где-то рядом с гандболом. Часто приезжаю в гости к «Чеховским медведям». Видел все домашние игры Лиги чемпионов. И вроде бы не тянуло в ворота. А когда по телевизору смотрел Суперкубок, сердце екнуло. Я знал, что это желание вернется. Может, к пекинской Олимпиаде снова выйду на площадку…

"Новые Известия"